Маяковский и Бродский

[tundra2004]

Сегодня опять захотелось перечитать «Воскресение Маяковского» Ю. Карабчиевского. Время от времени возникает у меня такое желание. Начинаю перебирать книги и не нахожу. Желание постепенно пропадает. Иногда натыкаюсь на эту книгу – но когда нет желания перечитывать. Она есть в Сети, но читать с экрана не интересно. Всё-таки, книга это книга.

(Строго говоря, это было вчера. Но вчера я не смог войти в дневник как хозяин. Но меня так просто не возьмёшь. Не получилось вчера, пробьёмся сегодня).

Первый раз я прочитал этот текст в журнале «Театр». В конце 80х. Это был пик талантика вышеуказанного автора, ему даже премийку тогда какую-то дали. Литературную. В.И.Даля, кажется. Читать было интересно, конечно. Необычно. Раньше так писать о поэте, изучаемом в школе, было нельзя. Автор явно опускал «талантливейшего поэта эпохи». Издевался даже над содержанием предсмертной записки Маяковского. А к парочке Бриков (возлюбленная поэта Лиля и её муж Ося), манипулировавшей Маяковским, проявил гораздо меньше сарказма. Возможно, из племенной солидарности. Да и кому они были известны и интересны, эти Брики? Очень немногим. А сейчас и того меньше.

С тех пор я прочитал немало текстов гораздо круче, чем у этого Карабчиевского. Но «Воскресение Маяковского» имело драматическое для его автора продолжение уже в реальном мире. Прошло не так много времени, и сам Карабчиевский отправился на стрелку с Маяковским, отвечать за базар. Причём тем же способом – суицидом. Если бы я этого не узнал, то и о Карабчиевскои и его книге, возможно, забыл бы.

У русских есть поговорка «За компанию и монах женился». В связи с суицидом Карабчиевского мне вспомнился менее политкорректный её вариант – «За компанию и жид повесился». Хотя не было нигде сказано, что Карабчиевский сделал это в группе, нет. Скорее всего, индивидуально. И смех и грех. Возможно, он оттуда сейчас читает, что я пишу. Не обижайся, Карабчиевский, я не со зла.

В своей книге Карабчиевский высказывает мысль, что Маяковский таки воскрес. В переносном смысле, разумеется. Но в разных личностях, по частям. Отчасти в Цветаевой. А ещё Рождественский, Вознесенский и Евтушенко это тоже коллективный Маяковский. И в Бродском тоже Маяковский. Хотя сам же Карабчиевский говорит, что стихи Бродского практически не запоминаются. В то время как Маяковский разошёлся на цитаты: «весомо, грубо, зримо», «сделайте нам красиво», «на горло собственной песне», «шершавым языком плаката», «капитал – его препохабие», «ешь ананасы, рябчиков жуй», «стрекозёл», «да будь я и негром преклонных годов», «мурло мещанина», «облако в штанах», «больше поэтов хороших и разных», «про это», «себе, любимому», «я волком бы выгрыз», «я достаю из широких штанин», «Труд, Мир, Май!», «и разных прочих шведов», «жизнь прекрасна и удивительна» – и это далеко не всё!

А что Бродский? Пытаюсь вспомнить, и не могу. А ведь читал. Ну вот, вспомнил:

«Хата есть, да лень тащиться».

«Я не блядь, а крановщица».

Это как бы обрывки разговоров прохожих на улице.



Ну да, ещё это, знаменитое:

«Между прочим, все мы дрочим».



Но это просто народный юмор, услышал где-нибудь. Возможно, эта строка подвигла ещё одного пиита-хохмача, калибром помельче, на «Балладу...», довольно забавную, на мой взгляд. Хотя это и не баллада на самом деле, а другой жанр.

А Карабчиевский Бродского превозносит. Тут я опять подозреваю племенную солидарность. Дутая фигура этот Бродский. Осуждался Советской властью за тунеядство, и именно за это, в конечном счёте, дали нобелевку.



И если бы не этот факт биографии и искусно проведенный пиар, хрен бы он получил Нобелевскую премию!