Кругом одни ОНИ. Часть III

[Старый чукотский солдат]

Мой тесть от первого брака любил путешествовать. Работал на полутора работах, будучи уже в пенсионном возрасте. Выбивал профсоюзные путёвки, обычно за полцены, и ездил по Союзу. Последней была поездка в Среднюю Азию. Сначала сам прислал телеграмму из больницы, потом прислали телеграмму о смерти. Я полетел за телом. Местное экскурсионное бюро, которое его принимало, взяло на себя хлопоты: был изготовлен деревянный ящик и его цинковая оболочка. Врачи сказали: это удивительно, как он жил последние годы, абсолютно все органы пронизаны метастазами, он должен был испытывать дикие боли. Но жалоб от него мы не слышали.

Тело было вспорото вдоль, разрез был зашит грубыми большими стежками. Череп был раскроён со стороны затылка как будто топором. С одной уже немолодой русской женщиной, татуированной по-зэковски, мы помыли тело, одели и уложили в ящик. Ящик заколотили, потом запаяли цинковую крышку. Я дал старухе 10 рублей, красную бумажку с профилем Ленина. Подумал: надо было сказать ей, что покойный был адвокатом, возможно, зэчке было бы приятней обмывать вскрытое мужское тело. Но я бы сказал не совсем правду: тесть был юристом, но из адвокатуры его выперли уже давно – советская власть боролась за повышение процента титульной нации в адвокатской коллегии республики.

Врачи, похоже, очень тщательно исследовали весь организм, включая состояние крайней плоти. Один из них меня спросил: Он кто был по национальности? «Еврей» - отвечаю...Возможно, приняли сначала за своего брата мусульманина.

Хоронили в том же виде, не вскрывая цинка. Габариты были якобы сверхнормативными, пришлось хорошо доплатить могильщику за более объёмную яму. При прощании друг покойного, удержавшийся-таки в адвокатуре, сказал: Когда умирает человек, умирает мир. Сослался на какой-то источник, который я не запомнил.

[Со мной прилетели двое узбеков из того турбюро. Один вдруг взял слово на похоронах. Все всполошились сначала – кто такой?. Но он сказал свою речь очень хорошо. Второй узбек был очень толстый, по имени Курбандурды (по-русски Коля). У него шестеро детей, но больше не надо, жена уже сделала четыре аборта.

... Много позже, во время перестройки, в Ригу приезжал из Израиля некто Эдуард Кузнецов – один из проходивших когда-то по так называемому «самолётному делу». Дал интервью в местной газете. Вот,- говорит,- если умер еврей, то это умер целый мир А умер какой-нибудь узбек – ну умер и умер узбек. Я вспомнил тех добрых узбеков, появилось гадкое чувство к этому диссиденту.

Оказывается, это сказал какой-то средневековый ребе. Сама по себе это не ахти какая оригинальная мысль. Трюизм, можно сказать. Да, умер человек – умер мир. Я не читал того ребе и не знаю, высказал он эту мысль именно в противопоставлении еврея и гоя, или иначе.

(продолжение следует)

Comments

[amikeco]

СЧС skribis:

Дал интервью в местной газете. Вот,- говорит,- если умер еврей, то это умер целый мир А умер какой-нибудь узбек – ну умер и умер узбек. Я вспомнил тех добрых узбеков, появилось гадкое чувство к этому диссиденту.



Да, гавно этот Кузнецов, гавно...